– Придется отвыкать! – отрезал Черчилль. – Условия диктуют сильные, мы пока к таким не относимся, а я не отношусь к идиотам, не верящим в яды. Слишком многое поставлено на карту, чтобы русские блефовали! А нам сейчас нужно не задираться, а заключить мир с Германией и постараться сблизиться с Россией! Немцам будет достаточно того, что мы признаем их право на Францию и все ее колонии! И мы его признаем!

– А американцы? – спросил Иден.

– Какое мне дело до американцев? – пожал плечами Черчилль. – Они не помогли нам, поэтому пускай теперь попробуют не отдать захваченные в Африке земли. Германия очень быстро усилится, да и Россия не останется в стороне. Русским не нужно усиление янки, им у них еще забирать свою Аляску. Вот пусть и схлестнуться, а мы на это посмотрим со стороны. Нам, граф, важно сохранить свое! Без колоний мы быстро потеряем свои силы и влияние.

– Но, может быть, потребовать от русских выкупа нашей собственности? Они это вроде обещали...

– Когда это было! – махнул рукой Черчилль. – Говорили, зная, что их предложения никто не примет, да и предлагали не нам, а французам. Нет, нам нужно самим от всего отказаться. В конце концов, у нас достаточно золота, чтобы заткнуть рты всем недовольным.

– Хотите сблизиться с русскими, чтобы выведать их секреты?

– И это тоже, – согласился Черчилль. – Выкупим у них право на очистку наших городов от отравы, а потом надо будет принять меры к тому, чтобы подобное никогда больше не повторилось. Россия и Германия могут быть союзниками, но вечно такой союз не продлится. И наша задача – сделать все, чтобы они побыстрее вцепились друг другу в горло! Вот тогда опять настанет золотой век Британии! А до тех пор нужно наладить с ними дружеские отношения. Пока мы в основном воевали чужими руками, империя процветала. Надо вернуться к такой практике и использовать свои силы только тогда, когда без этого не обойтись.

– Убрать из городов яд, украсть секреты русских и немцев и перессорить их между собой, – сказал Иден. – Я ничего не забыл?

– Нужно не только красть чужое, но и побеспокоиться о том, чтобы было свое! Надо развивать науки, а для этого покупать способных ученых в Европе, да и в Американских штатах. Платить больше, чем они могли получить у себя на родине, и обеспечивать все условия. Можно их даже вывезти куда-нибудь в колонии, чтобы не допустить утечки секретов. И надо там же создавать производство, используя местные возможности. Нам бросили вызов, и на него нужно достойно ответить!

Глава 21

– А почему не пришла Вера? – расстроенно спросил Олег.

– Потому и не пришла, что тебя так расстраивает ее отсутствие, – ответил я приятелю.

То, что приятель был сыном императора, на нашем общении не сказывалось. Он сам две недели назад предложил перейти на «ты», а я не стал отказываться. Олег был старше меня всего на один год, но мне казался мальчишкой. Искренний и импульсивный он с трудом сдерживался и о многом рассуждал с юношеским максимализмом. Отец затащил его в Москву, а все приятели остались в Питере. Скоро кое-кто должен был переехать сюда, а пока ему приходилось довольствоваться мной и тремя офицерами охраны, с которыми он время от времени играл в карты. Ко мне Олег прикипел из-за песен, которые приходилось петь при каждой встрече, из-за двух вышедших книг и из-за моей жены, в которую безнадежно влюбился. Как ни странно, он продолжал ко мне по-дружески относиться и при этом не скрывал своих чувств к Вере.

– Плохо быть сыном императора! – сказал он, бросив на диван гитару. – Бери, сейчас чего-нибудь сыграешь, только повеселей, а то я сдохну от тоски! Ты счастливый человек! Влюбился и женился на купеческой дочери, хотя она тебе совсем не ровня. Как уломал отца?

– Откуда узнал? – поинтересовался я.

– Вера сама сказала, – ответил Олег. – Вчера меня пожалела. Сказала, что не нужно мне маяться дурью. Даже если бы не было тебя, она мне не пара. Бывшая купеческая дочь... Сказала правду: хоть она сейчас и княгиня, но купеческие корни никуда не делись. Это для тебя не имеет значения, а в моем случае быстро бы докопались, поэтому отец никогда не дал бы согласия на такой брак. И у его либерализма есть границы. Ладно, я еще могу найти девушку с хорошей родословной, похожую на твою жену, и жениться, а жену для брата отец подберет сам. Скорее всего, это будет одна из двух немецких принцесс. По возрасту обе подходят. Видел я их. Фигурки вроде ничего, но лица... То сами такое осуждали, а теперь...

– А теперь поменялась ситуация, – сказал я. – Мне отец тоже ставил препоны. Честь рода и все такое! Я его уломал, когда сказал, что уйду из семьи. Он приказал привести Веру на смотрины, а после уже сам в ней души не чаял.

– Как я его понимаю! – сказал Олег. – Она точно не пришла из-за меня?

– Из-за тебя или из-за твоего брата – какая разница? Думаешь, мне приятно смотреть на вашу любовь? И Вере все это неприятно. Андрей ведь и сегодня придет?

– Может и не прийти. Ему всегда сообщают, когда вы у меня, сообщат и то, что ты пришел один.

Старшему брату, в отличие от младшего,  император обо мне все рассказал. Андрей не требовал от меня песен, но постоянно просил рассказать о другом мире. Слушал с интересом, но этим наше общение и ограничивалось. К брату он заходил каждый раз, когда приходили мы. Сидел вместе с ним, слушал песни и смотрел на Веру. Меня его взгляды раздражали, а ее заставляли краснеть. Олег жене нравился, и ей с ним было легко, а вот присутствие Андрея заставляло напрягаться и рождало желание побыстрее уйти. Я не рвался общаться с этими парнями, хотя Олег мне нравился, и я понимал всю пользу этого общения. Но какому мужу понравится водить жену к двум вздыхателям? Я даже завел разговор с Владимиром Андреевичем, мол, не слишком ли мы загостились во дворце? Вопросов ко мне уже не было, только пару раз приезжали для консультации, а сам император три раза спросил мое мнение, а учли его или проигнорировали, этого я не знал. И для чего тогда здесь сидеть?

– Еще ничего не закончилось, – недовольно сказал он. – И вы мне обещали побыть с сыновьями. Я понимаю ваши сложности, князь, но придется вам потерпеть.

Отказать ему я просто не мог, поэтому приходилось терпеть. А вот жена терпеть не захотела.

– Если пригласит император, я пойду, – сказала она мне. – А сама к его сыновьям ходить не буду. Я бы еще их любовь пережила, но я вижу, как это тебе неприятно. Перебьются без меня, хватит им твоего общества. Нам вообще здесь долго сидеть?

– Надоели подруги? – спросил я, взлохматив ей волосы.

– Не порть мне прическу! – отмахнулась она. – Понимаешь, Леш, не получается у меня с ними дружбы. Сначала вроде сдружилась с Ольгой Бобринской, потом еще кое с кем, но эта стерва статс-дама Надежда Петровна узнала о моем происхождении и всем растрезвонила. Она, видите ли, урожденная графиня Апраксина, а я какая-то купчиха! В глаза мне, конечно, никто такое не скажет, и по-прежнему общаются и с удовольствием слушают песни, но отношение все равно изменилось. Ровней меня теперь не считают. Наверное, на это еще накладывается зависть. Все прекрасно видят, как к нам относится вся семья императора, причем никто не может понять, из-за чего нам такая честь, а я вынуждена молчать. А скрытность – плохая основа для дружбы. Знали бы они, как я мечтаю отсюда уехать и завести свой собственный дом! Не нужна нам благосклонность императора. У нас с тобой есть способности и миллионы, проживем и без его покровительства! Скоро уже все это закончится?

– Англичане ведут мирные переговоры с кайзером, – сказал я. – Об этом ты и сама знаешь. Не сегодня-завтра подпишут мирный договор. Вчера услышал от одного из флигель-адъютантов, что английский посол зачастил к Владимиру Андреевичу, но с чем он ездит, я не знаю, могу только предположить.

– Тоже мирный договор?

– Какой может быть мирный договор, если мы с ними не воевали? – сказал я. – Они знают о ядах и хотят от них избавиться. Наверняка в обмен откажутся от части своих требований по вложениям и займам. Сейчас, наверное, торгуются. Я не сомневаюсь, что им пойдут навстречу, вопрос в том, сколько нам придется выплачивать. Я бы не платил ничего. Не в том они сейчас положении, чтобы что-то требовать, а дружбы между нами не было и не будет.